ФИЛОСОФСКО-ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ
ПРОЛЕГОМЕНЫ К РУССКОЙ НАРОДНОЙ
МАТЕРШИНЕ
(реплика)
Несмотря на то, что ныне матершинным словом никого не удивишь на страницах печати, на радио и ТВ, мат остается табуизирован. Однако отношение к мату как к запретному слою русской речи теоретически не обоснованно и даже противоречит абсолютно очевидным положениям общей теории языка. Прямо скажем, единственное обоснование табуирования матершинных слов и выражений – идеологическое. Чтобы доказать это, мы сошлемся на довольно банальные научные истины – и это лишний раз докажет, сколь мало наука определяет современное общественное сознание в нашей стране.
Обособленное от мышления и языка слово, пускай даже это сам божественный Логос, – бессмысленно. Я говорю «коммунизм», и кто знает, что я имею в виду – ГУЛАГ или общество, создавшее условия для всеобщей творческой самореализации, - если утаю контекст, в котором это слово прозвучало. Богатство и конкретика его смыслов раскрываются только во взаимосвязи с другими словами, а бедность и абстрактность – в его обособленном употреблении. Иначе говоря, смысл слова заключен в том культурном, эстетическом, этическом контексте, в который это слово погружено. Вне его – оно превращается в пустое, эстетически и этически нейтральное, понятие. Слово «Ом» имеет один смысл в буддийской традиции, совсем другой – в физике и абсолютно бессмысленно, например, в кулинарии.
Говорят, что слово может убить или наоборот, обрадовать человека – иначе говоря, воздействовать на его психику и здоровье. Но все дело в том, что смысловой контекст может быть выражен не словами, не речью, а общим культурным или историческим фоном, например, воспитанием того, на кого это целебное или убивающее слово воздействует.
Из психоанализа известно, что человек осознаёт лишь те свои переживания, к которым он может подобрать смысловые эквиваленты – понятия, их выражающие. Без этого душевные процессы так и остаются в бессознательном, выражаясь не адекватно, сублимировано.
Человеческая жизнь таит в себе много такого, что выходит за общепринятые рамки данного социума – моральные, эстетические и т.д. Поэтому социум ради своей «целостности» крайне не заинтересован в том, чтобы эти «трансцедентные» процессы были осознаны людьми. В целях самозащиты он накладывает разного рода табу на них. Возникает особая понятийно-образная система, выполняющая репрессивные функции по отношению к естественной спонтанной психологической жизни людей. Эта система – так называемый «литературный язык». Тем самым речь человеческая раскалывается на язык литературный и «уличный», разговорный, простонародный, маргинальный. И дело тут не в том, что один красив, а другой уродлив, а именно в этом расколе, в запрете слов и целых выражений. Именно этот раскол создает тот контекст, в котором одни слова звучат оскорбительно, а агрессивно, а другие – нет. Но сами по себе эти слова – никакие. Они эстетически и этически нейтральны. Так, выражение «сукин сын» может звучать ласково и бранно, смотря с какой интонацией и в какой связи его произнести. И как его не анализируй, не найдешь в нем, взятом изолированно, «имманентный» агрессивный смысл.
Классическим примером табуизированных элементов речи в русском языке является мат, включающий в себя простонародные названия женских и мужских гениталий, различных способов из взаимодействия и производные от их названий. Так русский язык оказался оскоплен – табуизации подвергся целый пласт речи, связанный с естественной плодородной жизнью человеческого тела. Не трудно увидеть в этом следствие борьбы христианства с язычеством, чьи концепции плоти противоречат друг другу. Упорное сохранение мата в живом русском явно говорит о сопротивлении народа попыткам регламентировать и ограничить его сексуальную жизнь – последнее прибежище свободы в мире внешней необходимости. Как таковой мат становится эстетическим кодом всей русской карнавальной культуры, резко отграничивающим ее от культуры государственной, церковной и хрестоматийно-фольклорной, т.е. культуры, говорящей от имени санкционированного государством Канона Прекрасного, возвышающегося над живой целостностью общественной жизни.
Агрессивность мата, его бранность – это то, что озвучивает в нем контекст расколотой культуры отчужденного общества. Жизнерадостность, меткость, мудрость – это то, что мы находим в нем, когда он оказывается в среде живого народного творчества. Примером такой гениальной матершины служат пословицы и поговорки русского народа, собранные, например, Владимиром Далем.
1998 г.
|
